Развратная  - Маша Моран

– Ну, привет, Вик.

Вика изо всех сил попыталась изобразить искреннюю радость и нацепила на лицо широкую улыбку. Губы свело от старания. Как себя ведут любящие жены, соскучившиеся по мужьям? Как вела себя она? Вика поставила сумку на тумбочку и бросилась к Роме.

– Привет! Ты вернулся раньше?

«Чтоб ты сдох!» Вика повисла на Роме, прикусив язык, чтобы не ляпнуть опрометчивую фразу. От него отчетливо пахло женскими духами. Урод! Вика едва не передернулась от омерзения, когда Рома равнодушно чмокнул ее в макушку. После Паши чужие прикосновения казались грязью. Она хотела сохранить на себе отпечатки Пашиных пальцев. Как будто его незримое присутствие. И пачкаться в Роме, перекрывать им воспоминания о Пашиных ласках не собиралась.

– Нет, Викуль. Я заехал на день. Мне снова придется уехать. Возможно, еще неделю проторчу в Питере. Нарисовались неприятности.

Вика выдержала положенную соскучившейся жене минуту объятий и быстро отскочила от Ромы. Едва удержалась от того, чтобы повести плечами.

– Как жалко… А я думала, мы вместе будем готовиться к Новому году.

– Не знаю, Вик. Ничего не могу сказать. Мне нужно захватить кое-какие документы. И еще одежды.

Наверное, его сучка не утруждает себя стиркой. Вика неторопливо сняла куртку, сапоги и прошла на кухню. Что она там обычно делала, когда он возвращался из командировки? Ах, да. Ужин!

– Есть будешь?

– Да, пожалуй, перекушу.

Испытывая огромное желание подсыпать ему яд, Вика вымыла руки и принялась накрывать на стол. Она не знала, что испытает при встрече с Ромой. До его возвращения оставалась неделя. А она даже не задумывалась, какую манеру поведения выбрать, что сказать. Но сейчас осознала, что не испытывает ничего. Только, пожалуй, злость. И острое желание отомстить. Сделать ему так же больно, как сделал он ей. Вика знала, что никогда не забудет то страшное ощущение в груди. Как будто ее разрезали, еще живую вскрыли на столе у патологоанатома. А затем поднесли к сердцу горящие головешки и начали жечь. Медленно. Смакуя ее боль. Жгли-жгли, пока от сердца не остался окровавленный, покрытый золой комок. Она хотела, чтобы то же самое почувствовал и Рома. Чтобы сполна осознал, каково было ей увидеть его с тремя детьми и любовницей в красивом надежном доме. Он ответит за каждый день ее мучений. Вика не могла заставить себя что-то готовить и обслуживать его, как прежде. Она достала из холодильника первое, что увидела, и выставила на стол. Самое главное, стараться вести себя непринужденно. Делать вид, что ничего не изменилось. На крайний случай всегда можно прикрыться усталостью после работы. Господи… Он пах духами другой женщины! А она переживает, как бы не попасться на лжи.

Но проблема в том, что она доверилась ему, открыв душу и забыв о себе. У нее не было ничего. А он этим воспользовался. Вику царапнуло неприятное предчувствие. Зачем он приехал на самом деле? Наспех нарезая салат, Вика крикнула:

– А за какими ты документами? Вроде бы все взял.

– Вик, я не понял… Это что еще за херня? – Рома вышел из спальни, держа в руках Пашину рубашку.

В ушах зашумела кровь. Черт! Какая же она дура… Она не только спала в рубашке Павла две ночи подряд, но и проходила вчера в ней весь день. Мягкая ткань жадно льнула к коже, и Вика представляла, что это Паша украдкой ласкает ее. Слабая замена его горячим умелым пальцам, но хоть какая-то иллюзия его присутствия. Рома с омерзением рассматривал рубашку, а Вика едва сдерживалась, чтобы не подбежать и не выхватить ее из его рук.

Она пыталась придумать хоть сколько-нибудь правдоподобное объяснение.

– Ты что, решила мне рога наставить? – Рома шагнул к ней и ткнул рубашку прямо в лицо. – И какого хера она вся в крови?

Вика вдруг поняла, что сжимает в пальцах рукоять ножа. И Рома так близко… Он не успеет остановить ее. Да он даже не заметит! Поражаясь тому, как спокойно звучит голос, Вика ответила.

– Я купила…

Рома ее перебил:

– Купила? За какие шиши? Это «Armani». Не делай из меня дурака. Такая штук двадцать, а то и больше стоит.

Вика вцепилась в рубашку и потянула на себя. Ложь сама собой полилась из губ. Вика вспомнила интернат и свои попытки оправдаться перед учителями и воспитателями:

– Ром, ну ты же видишь, она вся в крови. Я ее в секонд-хэнде нашла за двести рублей.

На лице Ромы отчетливо читалось неверие ее словам. И, кажется, страх?.. Самое главное в искусстве лжи: уверенность. Рома давно наплевал на нее и ее проблемы. Лучшее, что она может сделать – воспользоваться этим.

– Ну ты помнишь я тебе говорила про праздник в школе?

Рома, конечно, ничего не мог помнить, потому что никакого праздника не было и в помине. Но он кивнул. Вика едва не рассмеялась. Он ни черта не слушал, что она говорила. Никогда. Он не знал ее. Павел, который с легкостью описывал, во что она была одета десять лет назад, и какие стихи читала на уроках, казался фантастической выдумкой.

– У нас там что-то вроде маскарада. Я решила одеться мужчиной. – Вика вырвала, наконец, из его рук рубашку. – Может, все-таки пойдешь со мной?

Рома тут же изменился в лице.

– Нет, прости. У меня же командировка.

Он даже не спросил, когда состоится несуществующий маскарад.

– А почему мою не взяла? – Он с недоверием продолжал смотреть на рубашку.

Вика пожала плечами:

– Ты же не любишь, когда я что-то делаю с твоими вещами. А тут такая милая рубашечка подвернулась. По-моему классная. Пятна я отстираю. А даже если не получится, ничего страшного. Пойду прямо с ними. Буду играть роль убийцы. – Вика улыбнулась.

Рома скривился.

– Кем надо быть, чтобы испоганить такую вещь? Слушай, если пятна отстираются, может, я сам буду ее носить? «Armani», все-таки. Две сотни вместо двадцать косарей!

Вика вцепилась пальцами. Чертов Павел! Почему ты не выбрал рубашку дешевле? От одной мысли, что Рома может ее надеть, ей стало дурно. Из последних сил она пыталась сохранить самообладание.

– Да, конечно.

Рома уселся за стол.

– А что за идиотская идея переодеваться мужчиной? У тебя что, платья нормального нет? Ну, кем вы там любите наряжаться? Принцессами всякими. – Рома окинул ее пренебрежительным взглядом. – Золушкой бы оделась. Ты ж любишь сказки.

Вика положила нож на разделочную доску. От греха подальше. Желание всадить его в Рому росло с каждой секундой. Но сначала она выколола бы ему глаза. Потом отрезала язык. А потом – мерзкий член. Как поступил Павел с тем насильником в подворотне. Может, он даст ей пару уроков? Холодная злость опутала паучьей сетью. Вика в который уже раз растянула губы в улыбке.

– Ой, слушай, ты прав. Отличная идея. Кстати! Я недавно видела просто потрясающее платье. Действительно для Золушки. Дашь денег на него? Тогда и не нужна эта рубашка грязная.